МИФОЛО’ГИЯ РУ’ССКАЯ, совокупность миф. представлений великороссов, восходящая к древнейшему славянскому язычеству. Говорить о какой-либо специфике М. р. у населения Пенз. края не представляется возможным, т. к. рус. жители пришли сюда уже будучи христианизированными. Можно лишь констатировать нек-рые рудименты М. р. в быту, календарных обрядах, суевериях, фольклоре. Наиб. архаичные миф. представления великороссов появляются в пору первобытного земледелия: это культ Рода и Рожаниц, связанных с жизненным началом. В Киевской Руси формируется пантеон (совокупность богов), во главе к-рого стоял Перун – бог грозы, молнии и грома, покровитель воинов. Другие боги: Хорс, Дажьбог, Стрибог, Семаргл, Мокошь (единств. жен. божество), Велес, Ярило, Сварог не имеют четкой и однозначной характеристики; все они связаны с силами природы – небом, солнцем, ветром, огнем, плодородием и т. д. Среди персонажей «низшего» разряда почитались Леший, Домовой, Водяной, Ведьмы, Русалки, Кикиморы и др. Миф. представления отразились в различных обрядах, в с.-х. календаре, в домашнем хоз-ве (заклинат. и оберегат. знаки-символы: резьба, вышивка, жен. украшения, утварь и т. д.). К 19 в. языч., миф. содержание выветривается; вышивальщицы и плотники уже не умеют объяснить смысл узоров, бессознательно повторяют традиц. композиции. Забываются имена мн. мифич. существ: Хороса, Семаргла и др. Сохранившиеся становятся лишь частью фольклорных произв. (сказки, былины) или на бытовом уровне употребляются в ассоциативно-образном смысле: «Леший», «Русалка», «Ведьма» и пр. Элементы языч. культов и мифологии постепенно переплелись с элементами христ. религии (праздник Троицы – языч. Семик; Святки, Масленица и др.). Самым живучим в сознании рус. населения Пенз. края оказались элементы «низшей мифологии». Сохранились представления о духах природы: водных, лесных, связанных с плодородием почвы, домашних – домовых, водяных, русалках, упырях и др. В быту рус. населения Пенз. края сохранились обычаи, связанные с культовыми мифами. Напр., в с. Пустынь Н.-Ломов. у. сохранялся обычай опахивания села, чтобы не допустить эпидемии болезни скота. Участниками этой процедуры, совершавшейся ночью, были в осн. девушки и женщины, одетые в белые ночные рубашки. Неск. чел. несли соху, а одна из девушек надевала хомут. Обходя вокруг села, процессия в нек-рых местах останавливалась и делала сохой борозду. Шествие сопровождалось шумом, криками, произнесением заговоров на болезнь скота. Если же на пути встречалось животное, его били палками, иногда забивали до смерти. Существ. сторону быта рус. населения Пенз. края составляли связ. с календарными мифами дохрист. праздники – Масленица, Семик (или русальная неделя), Таусень и др. В деревнях Пенз. губернии на Масленицу наряжали 8–10 саней, в к-рые запрягались ряженые в солом. колпаках и кафтанах. На одни из саней ставилось солом. чучело Масленицы. Эта процессия объезжала всю деревню, а нередко ездила из одной деревни в другую. Вечером этого же дня чучело Масленицы вместе со снопами соломы, взятыми из каждого крест. хоз-ва, сжигали. Довольно живучими оказались нек-рые ритуальные действия в процессе свадебного обряда, «оберегающие» жениха и невесту от порчи, от «злых духов» (дружка впереди всех входит в избу и плетью изгоняет нечистую силу; сваха одевается в вывороч. тулуп, чтобы обмануть черта; свадебный поезд демонстрирует фаллич. символы как образ плодородия, потомства и др.). На Масленицу на дровни клали колесо и сажали на него «мужика, опытного в забавах и причитаниях», а в дровни впрягали разукрашенных людей и т. д. Элементы «высшей мифологии» сохранились в форме обычаев, связ. происхождением со славянскими божествами. В с. Лопуховка (Воскресенское) Городищ. у. бытовал обычай на заре дня Купалы собирать чистым куском холстины росу. Намокшую ткань выжимали, сливая воду в бутыли. Этой росной воде приписывали целебные свойства и употребляли при всех болезнях. С мифами о божествах плодородия – Роде и Рожаницах – связано происхождение бытовавшего в губернии праздника пожинок. В конце жатвы нас. деревни собиралось в поле, чтобы дожать последние загоны. Последний сноп называли именинником. Его наряжали в сарафан и кокошник, а потом с песнями и приговорами несли в деревню.

Матер. воплощение М. р. получила в домашней утвари, вышивке, резьбе по дереву, хотя сами мифы, объясняющие отд. элементы декора, не сохранились. Во мн. селах жилища (деревянные избы) до сих пор украшаются затейливой резьбой (особенно искусны камешкир. резчики), где каждый элемент значим как оберег от злых духов. Однако следует иметь в виду, что плотники-декораторы в прошлом занимались промыслом и приносили с собой традиц. рисунки из др. регионов. Точно так же в одежде, жен. украшениях, утвари отразились многие миф. представления.

Лит.: ПЕВ. 1877. № 2; 1878. № 14, 15, 17, 18, 19, 23, 24; 1884. № 7; 1889. № 15, 16; 1907. № 18, 24; Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. М., 1987; Мифологический словарь. М., 1990; Материалы для географии и статистики России. Т. 2; Снегирев И. М. Русские простонародные праздники и суеверные обряды. М., 1990; Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия / Сост. М. Забылин. М., 1990.

К. Д. Вишневский, А. Б. Никонов.